новости телевидения

17 февраля в 21:50 на телеканале "Россия - Культура" – премьера документального фильма Елены Якович и Алексея Шишова "Бронзовый век Эрнста Неизвестного".

Документальный фильм "Бронзовый век Эрнста Неизвестного" (17 февраля, 21:50) – это монолог о времени и о себе известного скульптора, относящегося к тем фигурам, которые символизируют собой XX век; личностям со всеми страстями и противоречиями, конформизмом и бунтарством, страшными ошибками и великими прозрениями.

Эрнст Неизвестный – скульптор своей судьбы. По собственному признанию, он лепит её грубо, жёстко, резко, "как мясник, десантник, демиург". Он считает, что вся его жизнь состоит из "новелл", написанных по самым простым литературным правилам: сюжет, завязка, неожиданная развязка. Одна из самых малоизвестных – это война. В 17-летнем возрасте Неизвестный добровольцем отправился на фронт, служил в воздушно-десантных войсках, был тяжело ранен, врачи констатировали клиническую смерть. Родителям отправили похоронку, а его за проявленный героизм "посмертно" наградили орденом Красной Звезды…". Но он остался жив.

Вообще воспоминания о войне Эрнста Неизвестного, по его словам, "не доблестные, а очень странные": "Я почти всегда знаю и чувствую воевавшего человека и человека, врущего о войне. У нас, у фронтовиков, есть интуитивная связь и некоторое психологическое братство, которое выше, чем даже воюющие стороны. Я немецкого солдата иной раз больше понимаю, чем советского, но не воевавшего. Когда я пошёл на фронт, мне был присущ юношеский романтизм, я мечтал участвовать в истории. Мне хотелось коснуться чего-то величественного. В той войне, которую я знаю, отсутствовал киношный пафос. Когда человек, якобы воевавший, рассказывает, что их поддерживал такой-то танковый корпус, такая-то авиационная дивизия – это, как правило, ложь. Ты не всегда знал имена своих товарищей, потому что они часто погибали, а откуда ты мог знать, кто вас поддерживал. Для меня война – это отдельно стоящее дерево или сооружение, или бруствер, или божья коровка, которая ползёт по травке, и никаких полков…".

В 1960-х годах мастерская Неизвестного на Сретенке была центром интеллектуального общения, богемным островком Москвы. Сюда запросто заходили Высоцкий и Ахмадулина, Аксёнов и Вознесенский, Сахаров и Ландау, Мамардашвили и Зиновьев, Окуджава и Рождественский. Все они были его друзьями, и о каждом у него есть своя личная история.

Самая широко известная "новелла" – это скандал Неизвестного с Хрущёвым в Манеже, сделавший скульптора заметной фигурой художественной жизни 1960-х годов. "Я очень хорошо помню мой диалог с Хрущёвым, – рассказывает скульптор. – Я у него спросил: "Кто вам сказал, что вы разбираетесь в искусстве? Это ваш враг. Вы ставите себя в смешное положение, вы в этом ничего не понимаете, вас обманывают и подставляют. Вас окружают враги, которые хотят сделать вас смешным". Как позже выяснилось, это была правда. Плёнку с записью на следующий день отправили на Запад. Я совершенно чётко знаю, что это была прямая провокация – и против интеллигенции, и против Хрущёва лично".

Встреча с Хрущёвым в Манеже не прошла бесследно – Неизвестный лишился государственных заказов, а свои скульптуры создавал на собственные деньги, зарабатывая каменщиком. Но по иронии судьбы, именно Эрнст Неизвестный создал памятник на могиле Хрущёва на Новодевичьем кладбище. "Когда у меня спросили, почему я согласился сделать ему надгробие, я ответил: "Художник не может быть злее политика, я его простил".

В середине 1970-х годов Неизвестный принял решение уехать из Советского Союза. В Америке его встретили, как суперзвезду: интервью на телевидении, статьи в ведущих газетах, в круг его общения вошли Артур Миллер, Грейс Келли, Энди Уорхол, Генри Киссинджер. "Я общался со всеми сливками общества, – вспоминает скульптор. – Слава Ростропович передал мне весь пакет своих связей: президентов, королей, крупнейших критиков, художников, политиков. Меня взялись опекать Алекс Либерман и Энди Уорхол. С Уорхолом я очень дружил. Это ему принадлежит фраза "Хрущёв – средний политик эпохи Эрнста Неизвестного". Но я не мог адаптироваться в этой среде, я не светский человек. Ты приходишь на "пати", тебе вручают двадцать визитных карточек, ты обязан откликнуться. Общение нарастает в геометрической прогрессии. Одинокая профессия скульптора не выдерживает таких нагрузок. На родине мой мир был миром интеллектуальной элиты и вынужденного социального подвала…".